Пример рецензии на лингвистическую экспертизу

Научно-методическим анализом материалов, поступивших в распоряжение специалиста, установлено следующее.

Подписка экспертов АНО «Прикаспийский центр судебных экспертиз, исследований и правовой помощи «Истина» — ———- Ларисы Станиславовны и ———- Екатерины Владимировны не соответствует современным требованием УПК РФ, в соответствии с которыми эксперты предупреждаются об уголовной ответственности за разглашение данных предварительного расследования по статье 310 УК РФ. Также из текста подписки не ясно, о какой именно «ответственности» предупреждены эти эксперты, так как в тексте подписки пропущено ключевое слово «уголовной», и не понятно, кем конкретно они об этом предупреждены.

На странице 2 исследуемого «Заключение экспертов № 24-20» от 08 мая 2020 г. (далее – «Заключение…») отмечено то, что в распоряжение экспертов было предоставлено «постановление о назначении психолого-лингвисти-ческой экспертизы», что является ошибочным утверждением, поскольку обычно экспертам предоставляют копию, а не оригинал постановления. Кроме того, в самом названии экспертизы пропущено слово «судебная», что является некорректным.

На стр. 2 – 3 в разделе «На разрешение экспертов поставлены вопросы» имеются 3 вопроса, на которые должны дать ответы два эксперта: психолог и лингвист. Однако, из содержания вопросов, сформулированных следователем для экспертов, следует то, что ни один из них не относится к компетентности эксперта-психолога. Такой вывод обусловлен тем, что в качестве предметов экспертного исследования выступают: «определение речевого содержания» и «предмет переговоров» (вопрос №1), определение содержания информации в репликах и коммуникантов, задействованных в обсуждении этой темы (вопрос №2), «сокрытие предмета разговора» (вопрос №3), которые являются исключительно компетенцией эксперта-лингвиста, но не эксперта-психолога.

При этом следует отметить тот факт, что эти эксперты не воспользовались возможностью проявить экспертную инициативу для переформулировки вопросов, предоставленной им действующим законодательством РФ и не уведомили следователя, назначившего комплексную «психолого-лингвистическую судебную экспертизу» о том, что в поставленных перед ними вопросах не обозначены предметы для психологического исследования, либо о том, что ни один из этих вопросов не является комплексным, то есть не относится одновременно к компетентности двух разных экспертов – психолога и лингвиста.

Более того, эксперт-психолог в силу указанных выше причин должен был отказаться от участия в проведении этой КСПЛЭ и направить следователю мотивированный отказ по согласованию с руководителем своего экспертного учреждения.

Статья 16 №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31.05.2001 г.: Обязанности эксперта.

Эксперт обязан:

принять к производству порученную ему руководителем соответствующего государственного судебно-экспертного учреждения судебную экспертизу;

провести полное исследование представленных ему объектов и материалов дела, дать обоснованное и объективное заключение по поставленным перед ним вопросам;

составить мотивированное письменное сообщение о невозможности дать заключение и направить данное сообщение в орган или лицу, которые назначили судебную экспертизу, если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта, объекты исследований и материалы дела непригодны или недостаточны для проведения исследований и дачи заключения и эксперту отказано в их дополнении, современный уровень развития науки не позволяет ответить на поставленные вопросы;

не разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с производством судебной экспертизы, в том числе сведения, которые могут ограничить конституционные права граждан, а также сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну;

обеспечить сохранность представленных объектов исследований и материалов дела.

Эксперт также исполняет обязанности, предусмотренные соответствующим процессуальным законодательством».

На страницах 3 – 5 представлен список «…методические материалы, специальная и справочная литература», состоящий из 35 наименований. Однако, только 7 из них (1/5 часть) имеют прямое отношение к проведению комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы (далее – КСПЛЭ) или к её психологической части (№№ 8, 9, 10, 13, 14, 15, 35). Но даже среди этих немногочисленных источников встречаются такие, которые вообще не имеют отношения к производству КСПЛЭ, в частности пункт «13. Методика исследования коммуникативного поведения с целью выявления психологических признаков искажения сообщаемой информации (по видеозаписям процессуальных и иных действий) — М., 2018 (Московская академия Следственного комитета РФ).», поскольку эта методика предназначена для исследований видеозаписей процессуальных (следственных) действий, а не для исследования аудиозаписей.

На стр. 5 – 7 исследуемого «Заключения…» в разделе «ОСМОТР И ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ» в перечне аудиоматериалов после названий файлов отсутствует тайминг: обозначение временных интервалов телефонных переговоров между коммуникантами. После перечня аудиоматериалов отсутствует их экспертная и качественная оценка, а также вывод о том, что все материалы признаны пригодными для проведения КСПЛЭ.

Отсутствует описание упаковки диска, надписей и подписей на ней, соответствующих печатей, штампов с обозначением (названием) содержащегося в ней диска с записями ПТП (прослушиванием телефонных переговоров) с определёнными датами.

Нет фотографии CD-диска с двух сторон. Отсутствует его подробное описание: не указаны заводская маркировка, цвет диска, надписи на нём, выполненные типографским и иным способом на кольцах диска, а также надписи, выполненные красящим веществом. Кроме того, эксперты не сделали ссылку на тот лист дела (л.д.), к которому был прикреплён CD-диск, и нет результатов визуального осмотра диска на предмет его видимых повреждений.

В этом же разделе имеется утверждение экспертов о том, что они в своей работе исходят «… из предположения о достоверности содержащихся в указанных стенограммах сведений об участниках и датах разговоров». Это предположение представляется сомнительным, поскольку эксперты в данном случае не могут судить «… о достоверности содержащихся в указанных стенограммах сведений об участниках и датах разговоров» так как это установлено следствием и входит в профессиональную компетентность следователя так же, как и идентификация участников коммуникации, что видно из названий файлов, в которых имеются фамилии людей, даты и номера ПТП. Поэтому при проведении этой КСПЛЭ они не должны выходить за рамки свей профессиональной компетентности и заниматься психологической или лингвистической идентификацией личностей коммуникантов, поскольку такие вопросы и задачи перед экспертами не ставились, а идентификация личности говорящего человека по голосу и устной речи требует производства другого вида экспертизы с участием фоноскописта. Следовательно, упомянутый экспертами метод идентификационного исследования здесь абсолютно неуместен.

Статья 8 Федерального закона «О государственной судебноэкспертной деятельности в Российской Федерации» №73 от 31.05.2001 г. обязывает эксперта проводить исследование «объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объёме». Как видно из предыдущего анализа, требования статьи этого закона были экспертами грубо нарушены.

На странице 8 исследуемого «Заключения …» вместо раздела «исследовательская часть» присутствует раздел «ИССЛЕДОВАНИЕ», в котором «К основным психолого-лингвистическим категориям относятся: Имплицитный, Интенция, Коннотация, Лексема, Реплика, Сверхфразовое единство, Эвфемизм, Эксплицитный». Здесь экспертами использованы исключительно лингвистические категории, названные ими ошибочно «психолого-лингвистическими». Судя по имеющимся ссылкам на лингвистическую литературу, эксперты произвольно подменяют лингвистические понятия, наделяя их новыми «психологическими» качествами. При этом следует отметить то, что происходит избыточное дублирование одинаковых ссылок №№ 1, 8; 2, 5, 6; 4, 7, среди которых отсутствуют какие-либо ссылки на психологическую литературу и её перечень.

Одновременно с этим вызывает недоумение отсутствие раздела «Основные термины и понятия, используемые в тексте данного заключения», психологических терминов и понятий, а также определения целого ряда лингвистических терминов и понятий, необходимых для проведения КСПЛЭ аудиозаписей ПТП: текст, контекст, затекст, подтекст, смысл, тема, рема и других. Вместо этого раздела в виде таблицы представлен перечень рассмотренных выше «основных психолого-лингвистических категорий».

На стр. 9 исследуемого «Заключения …» эксперты перечисляют методы исследования, но некоторые из них представляются сомнительными, непонятными и невалидными, а также не соответствующими целям и задачам исследования. В частности не понятно, о каком именно контент-анализе идёт речь, и что это за «анализ по непосредственно составляющим», а главное, чего? Также не ясно, в чём заключается «выявление вербальных представителей ключевого понятия для верной интерпретации смысла сообщения»?

Поскольку такие методы как «контент-анализ», «анализ по непосредственно составляющим» и «выявление вербальных представителей ключевого понятия для верной интерпретации смысла сообщения» не встречаются больше нигде, можно сделать вывод о том, что они просто выдуманы экспертами и вообще не использовались ими, т.е. были абсолютно не нужны (!).

Более того, обозначенные экспертами методы исследования подробно не описаны, границы их применения не обозначены, авторы этих методик, основания их применения не указаны.

Что касается метода под названием «лексикографический анализ (толкование значения слова с помощью специальных словарей)», то он применяется только на стр. 8 при описании экспертами неких несуществующих психолого-лингвистических категорий» и больше нигде на последующих страницах текста исследуемого «Заключения…» не встречается. Поэтому возникают серьёзные сомнения в правильности истолкования и интерпретации экспертами текстов сообщений участников телефонных разговоров при ответах на поставленные следователем вопросы.

На этой же странице 9 эксперты пишут о том, что «Исследование проводилось в несколько этапов», одним из которых является «3. Послетекстовый этап: — фиксирование фактов взаимодействия участников коммуникации для последующего анализа речевого поведения подэкспертных». Следует отметить, что эксперты: психолог и лингвист не могут устанавливать, а тем более фиксировать факты взаимодействия участников коммуникации, поскольку это является прерогативой следственных органов. Это говорит о том, что эксперты в данном случае произвольно и безосновательно наделяют себя правами следователя, а это абсолютно недопустимо и говорит о некомпетентности экспертов в области проведения КСПЛЭ и совершении ими одной из грубейших ошибок. Вторая грубейшая ошибка экспертов заключается в утверждении ими того, что они, якобы, проводят «анализ речевого поведения подэкспертных». Однако на самом деле эксперты здесь должны понимать то, что они проводят анализ устной речи людей (коммуникантов) по так называемым отчуждённым материалам: по аудиозаписям ПТП, предоставленным следователем на электронном носителе в виде CD-диска, т.е. для производства такой КСПЛЭ не требуется непосредственное присутствие и/или участие живых под- экспертных лиц, а нужна только устная речь, зафиксированная на электронном носителе.

Обращает на себя внимание тот факт, что понятие «подэкспертных» используется экспертами в том же пункте «3» неоднократно.

Кроме того, в «послетекстовом этапе» исследования эксперты указывают на то, что они производили «-выделение поведенческих и эмоциональных реакций подэкспертных». Интересно, каким образом, способом или методом они это делали без прямого общения или коммуникативного контакта с людьми?

Далее эксперты пишут о том, что они, якобы, проводили «-количественный и качественный анализ высказываний подэкспертных», однако при дальнейшем изучении их «Заключения…» оказывается очевидным фактическое отсутствие лингвостатистического и сравнительного (сопоставительного) анализа текстов расшифровок аудиозаписей ПТП, т.е. никакой лингвостатистический анализ ими не проводился и нигде больше при интерпретации устных высказываний коммуникантов не упоминается (!)

Отсюда можно сделать выводы о том, что, во-первых, научно-методическое обеспечение КСПЛЭ выбрано экспертами неверно и не соответствует категории уголовного дела, предметом которого стал исследуемый ими аудиоматериал, а во-вторых, названные эксперты не разбираются в предметах и объектах КСПЛЭ и не понимают, что именно и как они должны исследовать, что позволяет в очередной раз глубоко усомниться в их профессионализме при проведении этой экспертизы.

Поскольку исследуемая КСПЛЭ проводилась двумя экспертами, обладающими знаниями из разных областей науки – психологом и лингвистом, то согласно Ч.2. Ст. 201 УПК РФ, каждый эксперт, имеющий другую специальность и участвующий в проведении КСПЛЭ, должен выполнять и подписывать только свою часть экспертного заключения, в которой он компетентен. В данном случае весь текст исследуемого «Заключения…» подписан на каждой странице двумя разными экспертами – психологом и лингвистом, хотя психологические методы и методики анализа аудиозаписей разговоров, содержащихся в предоставленных экспертам файлах, не применялись, а некоторые «лингвистические методы» являются некорректными. Этим объясняется путаница экспертов в научных терминах, понятиях и отсутствие двух разных исследовательских частей: психологической и лингвистической в их «Заключении…».

В конце текста исследуемого «Заключения …» отсутствует сообщение о том, что по окончании производства КСПЛЭ следователю были возвращены в целости и сохранности все исследуемые экспертами материалы уголовного дела и вещественные доказательства – аудиозаписи телефонных переговоров на предоставленном следователем экспертам электронном носителе – CD-диске в исходной упаковке, которая, как уже указывалось выше, не была осмотрена и описана экспертами вообще так же, как и CD-диск.

Ответы на вопросы:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ № 24-20 (КОМПЛЕКСНАЯ ПСИХОЛОГО-ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СУДЕБНАЯ ЭКСПЕРТИЗА по уголовному делу №———-), проведённая экспертом-психологом Центра Детекции Лжи «Истина» (ИП ———- Л.С.) ———- Ларисой Станиславовной и экспертом-лингвистом Центра Детекции Лжи «Истина» (ИП ———- Л.С.) ———- Екатериной Владимировной не соответствует требованиям статей 4, 8 и 16 Федерального закона от 31.05.2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», нормам УПК РФ, предъявляемым к проведению экспертного исследования, изложению его результатов и оформлению заключения эксперта, обязывающие эксперта давать полное, всестороннее и объективное заключение, базирующееся на научной основе.

«ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ № 24-20 (КОМПЛЕКСНАЯ ПСИХОЛОГО-ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СУДЕБНАЯ ЭКСПЕРТИЗА по уголовному делу №———-» нельзя признать полноценным научно-обоснованным и комплексным психолого-лингвистическим экспертным исследованием, поскольку эксперт-психолог и эксперт-лингвист вышли за границы своей профессиональной компетентности, произвольно подменяя лингвистические категории «психолого-лингвистическими», используя сомнительные и несуществующие методы исследования записей телефонных переговоров вопреки методическим рекомендациям, регулирующим производство данного вида экспертиз.

Выводы, сформулированные экспертами ———- Л.С., ———- Е.В. в «Заключении эксперта № 24-20» от 08 мая 2020 г., в виде ответов экспертов по существу заданных им вопросов являются сомнительными, необъективными, научно не обоснованными и не достоверными.

Специалист:

Кандидат психологических наук, доцент, клинический психолог, психолог высшей квалификационной категории, магистр филологии по специальности: «Психолингвистика и лингвокриминалистика». _____________В.Б. Челпанов

Эксперт обязан:

Ответы на вопросы:

Примеры проведённых экспертиз